Ресурсный разрыв после смерти ребенка.

Когда ресурса нет, мне хочется умереть.

Ресурса нет часто.

Какая-то часть хочет остаться.

У нее много аргументов: дети, родители, незавершенные дела.

Но у другой части тоже много аргументов: дети в тонком мире, родители там же, желание всех их обнять.

Какая чаша весов перевесит?

У родителей, потерявших детей, может возникнуть ресурсный разрыв.

Разрыв между возможностью найти ресурс, чтобы жить дальше с болью на грани выживания, и невозможностью выдержать боль от любой интервенции.

Даже если это интервенция с желанием помочь.

Просто нет сил на изменения.

Точка апатии.

Жить хочется, но нечем.

Тут я вспоминаю такое понятие из системной психологии как "цена жизни".

Цена жизни - это цена всех издержек (моральных, психологических, физических, материальных), которые заплатили близкие или сам человек за возможность получить жизнь (родиться) или продолжать жить дальше после больших потерь.

Вернуться к жизни после большой потери часто очень сложно.

Разрешить себе жить дальше становится квестом.

И дать себе это разрешение не всегда получается.

Потому что ЦЕНА невообразимо ВЕЛИКА.

Заплатив такую цену, можно почувствовать себя полным банкротом.

Так я себя и ощущаю.

И, согласиться с этой ЦЕНОЙ, означает принять все произошедшее.

Но оно пока не принимается.

Не проходит по диаметру в канал моего принятия.

Какая-то часть меня ищет помощи у психологов, психотерапевтов, расстановщиков, шаманов.

А какая-о другая моя часть говорит: "Оставь все это, у тебя нет на это сил."

Я уже заплатила эту цену, но что-то внутри меня не соглашается с непомерностью этой цены.

И ресурса на изменение нет.

Точка нуля по Фаренгейту.

Все замерло и сил нет.

Так замерзают люди на морозе.

Говорят, что перед смертью им становится хорошо.

Мне хорошо не стало.

С ребенком умирает часть родителя.

Словно умирают те клетки ДНК ребенка, которые до сих пор находятся в крови матери.

Когда я увидела, спустя месяц, тело моей дочери в Институте криминальной медицины Каталонии, я увидела мертвую себя.

Мы спустились в подвал на лифте вместе с моим психологом из сервиса по работе с жертвами и полицейской из охраны института.

У меня забрали все вещи: телефон, сумку, все.

И завели в маленькую комнату метр на два.

Передо мной было стекло.

Психолог стояла рядом.

Стекло было закрыто шторой.

Потом штору отодвинули.

За стеклом на каталке лежала я.

С ввалившимися внутрь глазницами.

С грибком на коже - прошел месяц на летней испанской жаре.

Но это была абсолютно Я.

И эта Я была мертва.

Я рассматривала тело дочери и меня почему-то волновало только, а что у нее с глазами? И почему одна щека более синяя, чем другая?

Психолог рядом заплакала.

Я плакать не могла.

Я уже была мертвой на каталке за стеклом.

Мертвые не плачут.

Когда мы вышли, я позвонила своей троюродной сестре - патологоанатому и спросила: "Почему так вваливаются глазницы?"

Сестра сказала, что это нормально для тела, чья смерть произошла месяц назад.

Я успокоилась.

Я уже умерла.

Возвращение из мира мертвых затянулось.

Мать всегда на связи wi-fi со своим ребенком, даже если ребенок в другом мире.

Так, матери, потерявшие детей, становятся Бабами-Ягами: одной ногой в этом мире, второй ногой в мире мертвых.

Чтобы быть рядом со своим ребенком и заботиться о нем.

И в этом месте важно разделить Я матери (или отца) с Я умершего ребенка.

Точнее вытащить Я умершего ребенка из родителей.

Потому что я до сих пор ДЫШУ.

Мое тело живо, даже если часть души решила, что она умерла вместе с моей дочерью.

И, когда происходит разделение Я родителя и Я ребенка, то рождается шанс увидеть разницу.

Разницу в том, что даже если мой ребенок мертв, я жива.

Разницу в том, что смертью ребенка моя жизнь не заканчивается.

Разницу в том, что, несмотря на всю драму произошедшего, я каким-то чудом справляюсь.

Справляюсь с тем, что живу и дышу.

Справляюсь с тем, что строю планы и ищу новые смыслы.

Справляюсь с тем, что даже могу помогать другим и писать эти тексты.

Большая часть меня стремится к умершей дочери, но я каким-то чудом остаюсь здесь.

У меня пока это получается.

Пусть получится и у вас.

Мы все уже заплатили непомерную цену.

Платить дважды глупо.